На краю мира - Андрей Ларионов

Когда я смотрю на море вверх, то, кажется, что как и раньше нахожусь на корабле. Там ничего не поменялось. Мятущееся море. Небо то, чистое, то затянутое серо-безликими тучами. И чайки, что кружат над водной гладью в поисках пищи.

День девятнадцатый

Записи свожу до минимума. Экономлю. Истратил свой день на поиски еды и обустройство своего жилья. Нужно еще много работать. Желудок начинает сводить от судорог и болей, потому что я мало ем. Я собираю фрукты, какие тут есть. Дни солнечные и теплые. Море успокоилось, вот только жаль, что корабля моего его уже нет…

День двадцатый

Боже мой, почему ты оставил меня здесь?! Я так одинок в этом месте. Я выживаю на этой безымянной земле.

День двадцать первый

Поиск еды. Нашел ручей с довольно хорошей по качеству водой. Небо отвечает мне на молитвы.

День двадцать второй

Я почему-то думал про своих девушек прошлого, после того, как сумел найти достаточно еды и набить желудок едой с достатком.

День двадцать третий

Чернила кончились. Чернильница, я тебя посылаю к черту! Ненавижу свою чернильницу. Мне не нужна чернильница. Выкинул ее в море, пусть тонет на дне.

Больше не могу изложить свои мысли в моем днев…

Часть 2. На безымянной земле

День двадцать четвертый

Этот день не принес избавления от одиночества Джон Вуду. Он вчера выкинул чернильницу в море. Иногда он разговаривал сам с собой. Так бывает, когда ощущаешь себя особо одиноким. Не было собеседника тут. Корабль «Синяя птица» утонула на берегу, разваливалась по кускам от набегающих волн моря. Море синевой сливалось у горизонта с таким же прекрасным чистым небосводом. Солнце бродило в вышине, заливая все вокруг: пляж, прибрежные заросли неизвестных Джону деревьев. Он ничего не знал об этом окружающем мире. Некогда рожденный в Оксфорде, бывавший лишь в окрестностях своего города, а также пару раз в Лондоне, он ничего не знал об этой безымянной земле.

«Что-то там же будет за тем горизонтом?» – размышлял матрос, устало волоча свои ноги по золотистому песку. Справа от него были скалы черные и неумолимые они стояли гордо насупротив моря, что пыталось разрушить их. Это исполины времени, что застыли, кажется, однажды, когда-то раньше. Их заколдовали. Это было давно. Еще в эпоху гигантов и богов, что боролись за эту землю. Все они погибли, либо умерли, а может, улетели куда-то далеко к звездам в другие миры. И теперь тут были лишь только люди, что исследовали свой мир.

День двадцать пятый

Матрос с трудом открыл глаза поутру. Смотрел какое-то время в потолок.

– Боже мой, за что ты меня тут оставил? – Хрипло просипел Джон и протянул руки вверх.

Ответов не было. Снаружи шумело лишь море. Сейчас моряк не ругался, как раньше было на корабле, применяя ужасные ругательства. Он просто устал от всего происходящего, что случилось с ним за последние дни.

Небо чуть хмурилось. Чайки тревожно носились над морем. Возможно, они предчувствовали наступающую бурю, что шла на эту землю.

Вуд продолжал сидеть в своей пещерке. Ел моллюсков, сплевывая иногда особо горькие не вкусности, что попадались среди них. Песок, глина или еще что-то, что занесло море в этих созданий.

К вечеру действительно разыгрался шторм. Тучи сгустились до устрашающих темно-черных тонов. Сначала небо сдерживало дождь. Затем посыпались крупные капли холодного дождя. Море забушевало там вдали. Ветер нестерпимо сильный выдувал все, что не имело опоры тут. Пальмы трепыхались и гнулись так сильно, что Джону Вуду, казалось, что они сломаются. Он всматривался в те невероятно мощные природные процессы, что развертывались за пределами его убежища. Ветвистая молния пронзала темное небо. Вспышка на доли мимолетного времени разливалась, освещая все вокруг.

– Отец, ты знаешь, что я тебе скажу? – Начал вдруг разговаривать сам с собой Джон.

Проследовала пауза.

– Ты действительно это хочешь знать? Хорошо. Я скажу, что я попал на какую-то землю. Это неизвестная земля. Я тут совсем один. А ты матушка, что скажешь по этому поводу?

Гром гремел снаружи, а потерпевший крушение продолжал сидеть в пещере один, чуть покачиваясь из стороны в сторону.

– Матушка, ты права. Прости меня. Но все не так плохо. Я действительно не послушал вас, но за все я сам держу ответ. Поверьте мне…

Мужчина замолчал. Его лицо покрыла уже борода, что некогда была щетиной. Это была безобразная борода. Она ничего не имела общего с красивой английской бородой у каких-то солидных лордов, что гуляли в цилиндрах по улицам Лондона. Еще они держали в руках частенько трости с позолотами на рукоятке. Некоторые из них носили монокли. Это тоже придавало им какую-то статность и значимость, помимо отличных фраков и лакированной обуви.

Джон Вуд был сейчас один и вдали от дома. Там снаружи неистово бушевал шторм, а он прятался от дождя, ветра, молний и моря тут.

День двадцать шестой

Буря стихла. Джон проснулся с мыслями о доме. Еще он в какой-то момент начинал понимать, что постепенно сходит с ума от одиночества. Оно убивало в нем старого матроса, что уверенно носился по кораблю. Там он драил палубы, спускал, поднимал паруса. Еще он на берегу с жадностью упивался любовью девушками и женщин разных сословий. В кабаках в укромных местах он приносил им счастье и сам получал от этого удовольствие. Так бывало каждый раз, когда «Синяя птица» швартовалась в каком-нибудь довольно крупном порту.

– Боже мой! Сегодня двадцать шестой день, а я еще здесь… – мужчина жаловался небу, но, то хранило безмолвие. – Ты хочешь, чтобы я совсем сошел с ума от одиночества? Или ты хочешь, чтобы я куда-то плыл еще…

Джон замолчал, посмотрел в испещренный трещинами свод низкой пещеры. Она, наверное, больше походила на нору, чем на пещеру. И сам он был не пещерный человек. Вуд был моряком, который уцелел после кораблекрушения и схоронился в махонькой прибрежной выбоине. Грот сформировало море тут некогда. Видимо, граница морских волн доходила до таких участков земли. Они вылизали в скале эту впадину.

Солнце заливало пейзаж светом. Джон выбрался наружу. Искал опять моллюсков на берегу моря. Его уже воротило от этой пищи, честно говоря. Однако другой еды у него не было.

Уже в сумерках, когда дневное светило упало за горизонт, Джон Вуд соорудил на пляже подобие искусственного памятника или призыва к тем, если кто-то приплывет сюда. Хотя на это шансов было очень мало. Это прекрасно осознавал Джон. Бесполезные камни. Тщетные надежды. Так мало просвета тут во тьме. Есть только он разговаривающий сам с собой, и никого больше.

День двадцать седьмой

Сизые сумерки уступили место новому рассвету. Джон еще какое-то время ворочался на своей «кровати». Она представляла собой кучу сухой травы, которая излучала запахи, как бывает, когда лежишь на сеновале. Что мог принести этот новый день Джону Вуду? Ничего…

Джон проснулся. Разглядывал свою поврежденную левую руку. На запястье красовался большущий шрам от наемника в Египте. Ржавый гвоздь также оставил свой след. Рука визуально была поврежденной. Это было заметно. С этим ничего нельзя было поделать. Однако Джон печалился не по этому поводу. Он хотел вырваться из этого заточения.

День прошел в поиске пищи. Во второй половине дня матросу удалось поймать и убить какую-то нерасторопную птицу довольно крупных размеров. Он напал на нее сзади, ударив по ней своей доской, которую он в свое время притащил с «Синей птицы». В криках птица умерла. Джон еще ощипывал в пещере. Затем мучительно долго разжигал костер. Натаскал возле пещеры сухой травы и веток, которых нашел в окрестностях своего жилья.

Засыпал он с чувством умиротворения. В провизии у него от корабельного повара осталась еще соль. Потому свою убитую птицу Вуд посолил, и ел с особой жадностью. Это казалось ему райской едой, после ежедневных поеданий моллюсков.

– Боже ты меня слышишь? – Джон смотрел вверх, на небо. Там сияли яркие и пронзительные звезды. Они несли какую-то смысловую информацию для человека, что заплутал и застрял на этой безымянной земле.

Ответа не было. Небеса хранили молчание. Свист разносился в ночи откуда-то из перелеска. Во мраке джунглей кто-то распевал песни…

День двадцать восьмой

Джон утром обнаружил на берегу какой-то сундук, что почти развалился. Его выбросило на песок ночью. Матрос исследовал его. Он был забит какими-то сырыми тряпками. Еще там были склянки и бутылки. В одной из них был ром. Во второй было старое французское вино, что приятно пахло. Отчего Вуд даже слегка улыбнулся.

«Спасибо тебе, Боже!» – Воскликнул мужчина, глядя наверх в небо.

Небо не было, пронзительно синим, как раньше. Перистые облачка затягивали высоту…

Последняя находка в сундуке порадовала больше всего. Там было склянка с чернилом. Он снова мог писать свои дневники.